Моя первая лекция была прочитана в начале 1956 года по ядерной физике для одного из управлений Командующего артиллерии, которое призвано было ведать ядерным оружием. Это были строевые офицеры, которые имели смутное представление не только о ядерной физике, но и других разделах физики, возможно, кроме механики. Моей задачей было популярно изложить им физику ядра, деления ядер и принципы устройства атомной бомбы. Этот небольшой курс был рассчитан на пять лекций. Задача для меня была сложной и ответственной. Начальником управления, который возглавлял группу, был генерал-полковник Семёнов, был один генерал-майор, остальные были полковниками. Я имел звание «инженер-лейтенант». Только по своей молодости и не приученному ещё почтению к высоким званиям я беспокоился лишь о содержании лекций, которые я заранее написал. Высокие звания меня не волновали. Начальник кафедры решил научить меня, как говорится, плавать, бросив в воду без спасательного круга. Вероятно, надеялся, что я выплыву. Никто из других военных преподавателей ещё не был готов к чтению лекций по ядерной физике, и это можно понять, Вследствие дефицита специалистов, на кафедру были назначены преподаватели с большим педагогическим опытом, знающие своё дело, но мало знакомые с современной физикой. Время показало, что они, обладая исключительной работоспособностью, сумели стать хорошими специалистами в области ядерных боеприпасов. На кафедре были гражданские специалисты, но их, по-видимому, сочли нецелесообразным привлекать к этой работе. Поэтому и в дальнейшем меня часто посылали для консультаций по принципам устройства ядерных зарядов к начальникам высокого ранга. Должен сказать, что все они относились ко мне с уважением, несмотря на огромную разницу в положении. Хорошо помню мое посещение Начальника Главного штаба артиллерии генерал-полковника Пырского. Это было второе лицо после Командующего артиллерией Советской армии. Когда я вошёл в сопровождении его помощника, он встал, вышел из-за стола и поздоровался за руку. Предложил сесть и задал несколько вопросов, выясняя назначение отдельных элементов заряда. Слушал внимательно и по уточняющим вопросам было ясно, что он понимает физику процессов.

После первой лекции для офицеров генерала Семёнова я начал волноваться. Был неверно определён уровень подготовки моей аудитории, мне пришлось перестраиваться по ходу занятий, да и методический уровень проведения занятий был низок, − не было опыта. Однако, несмотря на все мои недостатки, эти заслуженные, прошедшие войну офицеры, не только не потребовали замены преподавателя, но внимательно меня слушали и относились к предмету с уважением, а ко мне, если не с уважением, то с пониманием. Я до сих пор с благодарностью вспоминаю этих людей, некоторые из которых годились мне в отцы. Это был очень полезный для меня первый опыт преподавания. В дальнейшем мне неоднократно приходилось проводить такой ликбез и с преподавательским составом различных факультетов академии, и с руководящим составом управлений, и я всегда вспоминал мои первые проведённые занятия.

Учебная нагрузка в первое время притормозила работу над диссертацией, но с помощью лаборатории эксперимент был завершён и я приступил к её оформлению. Работа была закрытой, причём, с грифом «совершенно секретно», что позволяло работать только в часы, когда хранилище секретных документов было открыто, и исключало работу в домашних условиях. Правда, домашние условия у меня были скромные. В 1957 году я женился на ленинградке архитекторе Ксении Ивановне Борисовой и привёз её в Москву, в ту самую девятиметровую комнату на шестом этаже под крышей, которую мы когда-то снимали вместе с Лукьяновым. Я думаю, что после проживания в трёхкомнатной квартире в Ленинграде Ксения чувствовал здесь себя, мягко говоря, стеснённо. Но годы были молодые, сил и энтузиазма было много, была уверенность, что «терпение и труд всё перетрут». А милым рай и в шалаше.

В сентябре 1958 года диссертация была представлена в совет. Подобрать оппонентов мне помог Николай Николаевич. Он был в дружеских отношениях с профессором Я.С. Ицхоки, начальником кафедры радиотехники Военно-воздушной академии им. Н. Е. Жуковского, тоже ленинградским политехником-физмеховцем. Яков Семёнович Ицхоки был автором широко известн0й в те годы учебной книги «Импульсные устройства». По ним учились студенты многих ВУЗов радиотехнического профиля. На кафедре полковника Ицхоки Николай Николаевич и подобрал мне оппонента, молодого доктора, специалиста по шумовым помехам В. И. Тихонова. Впоследствии Василий Иванович Тихонов стал известным в стране учёным, автором нескольких фундаментальных книг по статистической радиотехнике. Второй оппонент, кандидат физико-математических наук Савин (запамятовал его имя и отчество), был научным сотрудником Института механики Московского университета, специалистом в области нелинейных колебаний.

Я. естественно, волновался. Мне вспоминалась защита кандидатской диссертации, которой я был свидетелем. В академии им. Н. Е. Жуковского, примерно за полгода до моей защиты, защищал свою диссертацию адъюнкт Я. С. Ицхоки капитан Н. Н. Луначарский. Я с ним ранее поддерживал научные связи, поскольку он тоже занимался радиолокационными взрывателями. Я присутствовал на защите. Оппонентом выступал Н. Н. Миролюбов. Диссертация была посвящена радиолокационным взрывателям для ракет класса «воздух-воздух». Я был знаком с его работой. Мне она по моим тогдашним понятиям казалась добротной. Однако на защите диссертант на вопросы отвечал неудачно, вел себя так, что не нашел контакта с членами ученого совета. Выступая оппонентом, Николай Николаевич пытался сгладить произведенное диссертантом неблагоприятное впечатление, подчеркнул достоинства работы и ее вклад в науку, ответил в своем выступлении на многие возникшие вопросы, на которые неудачно отвечал соискатель. Однако это не изменило мнение совета, и результаты голосования были отрицательным. Через несколько дней в беседе со мной Николай Николаевич подробно разобрал ошибки, допущенные Н. Н. Луначарским на защите, а в конце добавил, что на результаты защиты иногда, к сожалению, влияет также отношение ряда членов совета к научному руководителю. Из этого разговора я извлек много полезного.

Моя защита диссертации состоялась сразу после ноябрьских праздников, 10 ноября 1958 года, и прошла успешно. Чёрных шаров не было. В апреле 1959 года я получил диплом кандидата технических наук. К этому времени я сделал также первый шаг к получению звания доцента, − в издании академии вышло моё учебное пособие под названием «Основания устройства дозиметрических приборов», без ограничительного грифа.

Работа преподавателей проходила в условиях постоянно совершенствования содержания учебных дисциплин. Кафедра была молодой, имеющей дело с новым видом вооружения, которое также развивалось. Сотрудникам кафедры дел хватало. Работать было интересно, тем более, что слушатели очень ответственно относились к учёбе.

Первые выпускники кафедры защищали дипломные проекты зимой 1958 года. Учебное отделение первого выпуска было сформировано в 1956 году при личном участии заместителя начальника академии по учебной и научной работе генерала Г.М.Третьякова. При отборе слушателей учитывались личные качества, дисциплинированность, успеваемость. Это и определило то, что выпускники первого выпуска отлично проявили себя в дальнейшей службе. Из шестнадцати выпущенных слушателей, среди которых были боевые офицеры, участники войны, трое закончили службу в Вооруженных силах генерал-майорами и один генерал-лейтенантом. Из шестнадцати выпускников один стал доктором и шесть кандидатами наук. Многие выпускники кафедры первого и последующих выпусков заняли достаточно высокие инженерные и командные должности.

В первые годы подготовки в содержании курсов преобладало физико-механическое направление. В дальнейшем, в начале 60-х годов в учебном плане специальности существенно увеличивается объём электро- и радиотехнических дисциплин, составляющих научную основу электроавтоматики ядерных боеприпасов и соответствующих в большей степени квалификации "инженер-электромеханик", присваивающейся выпускникам кафедры. Дифференцируются и всё более чётко оформляются специальные дисциплины, освещающие основания устройства и теорию функционирования ядерных боеприпасов. В учебный план вводится курс контрольно-проверочной аппаратуры. С принятием на вооружение автоматизированных систем контроля в учебном плане усиливается цикл дисциплин, связанных с электронно-вычислительной техникой.

Теоретическая подготовка слушателей подкрепляется производственной практикой на заводах, на полигоне, в научно-исследовательских институтах Министерства обороны, оборонных отраслей промышленности и Академии наук, лабораторными и практическими занятиями в лабораториях кафедры, а также стажировкой в войсках. Лаборатория кафедры, начавшая своё существование в 1956 году, приобрела штатную контрольно-проверочную аппаратуру современное радиоэлектронное оборудование, установки и приборы, обеспечивающие лабораторный практикум по всем курсам кафедры

Курс по дозиметрии и основам устройства дозиметрических приборов я начал вести с февраля 1957 года. Объём курса составлял около ста аудиторных часов и кроме лекций включал лабораторные занятия и упражнения. Пришлось готовить лекции, совместно с инженерным составом лаборатории разрабатывать содержание лабораторных работ. Вся работа по созданию рабочих мест, оснащению их аппаратурой и другим оборудованием легла на плечи инженеров и лаборантов. После окончания лекционного курса была предусмотрена производственная практика, и я ездил со слушателями в Минск на завод, где производились дозиметрические приборы. Это был большой радиотехнический завод, основной продукцией которого был телевизор “Неман”.

Руководил практикой слушателей также я и на заводах в Москве, Свердловске, Новосибирске, Воронеже, Киеве. Был со слушателями на войсковой стажировке под Костромой. Так что я повидал много городов и познакомился с производством оборонной продукции на многих передовых предприятиях. Продукция была различного назначения, от дозиметрических приборов и радиолокационных взрывателей до узлов автоматики подрыва заряда, приборов управления полётом ракет и автоматизированных систем контроля, построенной на микроэлектронной элементной базе. Днём я был на заводе, а вечерами и по выходным дням изучал город, предварительно приобретя карту и книгу по истории города. Посещал музеи и театры. Вспоминаю очень интересные портреты в музее старинного купеческого города Костромы, Ипатьевский дом в Свердловске, тогда ещё не уничтоженный Ельциным, и, конечно, Киев с его Киево-Печерской лаврой, Софийским и Андреевским соборами и Андреевским спуском.

Много воспоминаний связано у меня с семипалатинским полигоном. Я там бывал много раз, руководя полигонной практикой и участвуя в полигонных испытаниях ядерного оружия при проведении воздушных и подземных взрывов. Задача руководителя практики состояла не только в руководстве работой слушателей по изучению технологии производства, но и в поддержании воинской дисциплины. Руководитель практики являлся начальником для слушателей со всеми вытекающими отсюда правами, обязанностями и ответственностью в соответствии с уставами Вооруженных сил СССР.

Однажды я вёз на полигонную практику в Семипалатинск два учебных отделения слушателей (около пятидесяти человек) очередного спецнабора, состоявшего из студентов, призванных в академию после третьего курса института. Офицерского звания у них не было, все они были рядовые, кроме двух командиров учебных отделений, сержантов. Я был тогда капитаном. Это было зимой, в январе. Ехать нужно было на поезде с двумя пересадками, в Новосибирске и в Семипалатинске. Пересадки всегда доставляют много хлопот из-за необходимости компостировать билеты и ждать времени убытия очередного поездами. Самое неприятное ожидание, так как народ может разбрестись, уйти в город, заблудиться и, не дай Бог, напиться. Нужен глаз, да глаз. В Новосибирске мы должны были ждать поезда часов шесть. Требовать, чтобы всё это время слушатели находились на вокзале. Было жестоко. Я разрешил пойти в город в пределах «шаговой доступности», не используя транспорт, походить по городу группами не менее трёх человек с условием каждый час возвращаться на вокзал и докладывать своим командирам о своём присутствии и за два часа до отхода поезда быть в сборе. На улице был мороз до минус 25⁰С, слушатели были в шинелях и сапогах, и что-нибудь незаметно себе отморозить было вполне возможно. Поэтому я и установил предел – не более часа на открытом воздухе.

Всё шло гладко. Оставалось около полутора часов до посадки, а один слушатель не прибыл к контрольному сроку. Я, естественно, поднял тревогу. На улице мороз, может быть, где-нибудь заблудился, или, хуже того, попал в комендатуру. А это нарушение, так как они не имели увольнительной в город, и я не имел права их отпускать. Потерять человека, это ЧП! Я скомплектовал группы поиска и приказал «прочёсывать» все закоулки и пивные вблизи вокзала. Нашли таки, стервеца! Оказывается, он напился пива и заснул на скамейке. К счастью, не обморозился. Заставил он меня поволноваться. Пообещал я его посадить на гауптвахту по приезде на место, но потом пожалел, вняв его обещаниям и принимая во внимание чистосердечное раскаяние.

Написание и издание учебной литературы являлось одним из главных направлений работы по созданию и совершенствованию учебных дисциплин. Издавались вначале конспектов лекций, затем учебные пособия, а после прохождения основательной методической и научной апробации в учебном процессе - учебники. Трудности в написании учебной литературы в значительной степени были вызваны высокой степенью секретности всех материалов, связанных с ядерным вооружением, которые в части физических процессов функционирования и элементарных расчётов зарядов, автоматики подрыва и особенно контрольно-проверочной аппаратуры было по существу несекретным. Мы работали следующим образом. Изучали специальную открытую, в большинстве периодическую литературу, имеющую отношение к предмету, и использовали её применительно к ядерному вооружению и приборам. При творческом подходе и доходчивом изложении получались учебные пособия, на которые ставился высокий гриф секретности. Пособия были неплохие, если судить по тому спросу, которыми они пользовались в войсках, научно-исследовательских организациях и родственных специальностей высших учебных заведений. Отзывы от заказывающих направлений на эти учебные пособия не поступали. Уже много позже объясняли наши заказчики это тем, что, если бы они дали положительный отзыв, то раскрыли бы сведения ещё более высокого уровня секретности, признав соответствие содержания учебной литературы соответствующим реальности. Вот такая тогда была ситуация. Мы воспринимали всё это как объективную необходимость. И это действительно было необходимо.

Можно привести несколько примеров того, как работали с нами органы, охраняющие государственные тайны. Слушатель первого выпуска капитан Лопатин Г. А. (в конце своей творческой дельности он был заведующим кафедрой физики в академии) в 1958 году защищал дипломный проект атомного снаряда к артиллерийской системе (не помню, какого калибра). На защиту не допустили никого, кроме нескольких членов государственной комиссии, имеющиё допуск к работам по нашей кафедре. После окончания защиты (Лопатин получил отличную оценку) работники секретного отдела опечатали все материалы и увезли из академии, куда, нам неизвестно.

 В 1963 году вышел первый учебник, написанный коллективом преподавателей кафедры, где я являлся соавтором. Учебник был посвящён ядерным зарядным устройствам и был издан небольшим тиражом с высоким ограничительным грифом. Написан он был на основе опубликованных в открытой печати материалов и собственных теоретических расчётов. После появления этого труда каждому из авторов было приказано подать объяснительные записки, где должно быть приведена открытая библиография, которую мы использовали при написании отдельных указанных нам контрольными органами параграфов и даже абзацев. Всё обошлось благополучно.

Я думаю, можно гордиться тем, что, не имея реальных образцов боеприпасов, мы смогли на кафедре выпустить учебную литературу, позволяющую готовить хороших специалистов, не требующих после окончания академии дополнительного обучения, за исключением изучения обучения в учебных центрах эксплуатации конкретных штатных образцов. И что интересно, уровень подготовки стал заметно снижаться, когда кафедра получила штатную технику и её вынудили выделить заметное количество учебных часов на обучение эксплуатации и изучение инструкций в ущерб изучению основ устройства и проектирования.

Несмотря на трудности организационного характера, работа над написанием учебной литературы продолжалась. В 1965 году вышел учебник. по приборам для измерения параметров ядерного взрыва, в котором я был автором раздела, где излагались принципы построения и физические основы устройства приборов для измерения ионизирующих излучений. Начиная ещё с 1961 года, на кафедре велась интенсивная работа по созданию крайне необходимого для подготовки слушателей курса контрольно-проверочной аппаратуры ядерных боеприпасов. Курс поручили готовить мне. Первое учебное пособие по этому курсу (с ограничительным грифом) было написано мной в 1964 году на основе общедоступной технической литературы и статей в научных журналах. Пособие оказалось необходимым не только слушателям академии, но и войскам. Учитывая большое количество неудовлетворённых заявок из войск, это пособие в 1966 г. вышло вторым стереотипным изданием довольно большим для академического пособия тиражом (500 экз.). Более, чем через десять лет, в 1977 году это пособие вышло в 19977 году и вторым в 1980 году открытыми изданиями в издательстве Министерства обороны СССР.

Дальнейшие разработки в области проектирования аппаратуры позволили группе авторов, куда входил и я, в 1967 году издать учебник, который являлся первым в стране учебником по контрольно-проверочной аппаратуре ядерных боеприпасов и длительное время служил основной учебной литературой для преподавателей и слушателей. Впоследствии с моим участием были написаны и изданы Воениздатом пособие для поверителей дозиметрических приборов (1967г.) и учебник для младших специалистов ремонтно-технических баз (с ограничительным грифом).

В 1967 году кафедре была поставлена задача, готовить специалистов по обнаружению и идентификации ядерных взрывов. Таким образом, на кафедре открывалась вторая специальность. Нужно было разрабатывать новые курсы по сейсмическому, радиотехническому, светотехническому и аэрозольному методам обнаружения и определения характеристик взрыва. Главное внимание при этом необходимо было уделить распространению сигналов различной физической природы и выделению их на фоне помех. Поскольку в кандидатской диссертации я занимался исследованием помех радиоприёму, а, кроме того, в это время уже достаточно серьёзно занимался исследованием импульсного электромагнитного излучения ядерного взрыва (т. н. электромагнитного импульса), то мне поручили заняться курс радиотехническим методом обнаружения. Прочитав этот курс, я в 1968 году выпустил учебное пособие под названием «Теоретические основы радиотехнического метода обнаружения ядерных взрывов» (конечно, с ограничительным грифом).

Расширяющееся оснащение войск всё усложняющейся боевой техникой поставило новые требования к руководящим командным и инженерным кадрам. Сложность техники, специфика её эксплуатации и боевого применения привели к тому, что инженер, не имеющий достаточной оперативно-тактической подготовки, и командир, не владеющий техникой и не в полной мере представляющий её возможности, не могли успешно справиться с обязанностями по обслуживанию и эксплуатации вооружения и по руководству личным составом. В 1974 году был поставлен вопрос о подготовке руководящих инженерных кадров для войск, а также для центрального аппарата, аппарата военных представительств, научно-исследовательских учреждений и военно-учебных заведений. Подготовка кадров руководящего инженерного состава в области ядерных боеприпасов была возложена на нашу кафедру.

Решать эту задачу кафедре пришлось уже под моим руководством. Годом раньше я возглавил кафедру после ушедшего в запас по возрасту первого начальника и создателя кафедры профессора генерал-майора Ганичева П.П. Работы было много, а сроки жёсткие. Коллектив кафедры составил учебный план подготовки руководящего инженерного состава с двухлетним сроком обучения. Работа по составлению учебного плана началась в начале 1975 года, весной этого года она была закончена, а в уже сентябре по нему проводились занятия. Таким образом, кафедра стала готовить военных инженеров с высшим техническим и высшим военным образованием.

Особую трудность в разработке методики проведения занятий по подготовке руководящего инженерного состава вызывали специальные учения и военно-технические игры. Кафедра не имела опыта проведения таких занятий, на которых требовалось создавать обстановку и давать вводные, соответствующие практике разработки тактико-технических требований к вооружению, имитировать работу комиссий по приёмке и испытаниям боевой техники, по подготовке полигонных испытаний опытных образцов. Помог опыт кафедр командного факультета, для которых командно-штабные учения и военные игры были хорошо отработанными видами занятий.

По двухлетнему учебному плану 1975 года кафедра вела три основных учебных дисциплины: военно-технические основы разработки ядерных боеприпасов, контрольно-проверочная аппаратура ядерных боеприпасов и их эксплуатация. В 1976 году учебный план был откорректирован и к трём впервые прочитанным курсам был добавлен ещё один, по физике ядерного взрыва и испытаниям ядерного оружия. С этого же времени кафедра приступила к подготовке руководящего инженерного состава на факультете заочного обучения (срок обучения три года). Накопленный опыт обучения позволил написать и издать комплект учебников и учебных пособий для этого контингента слушателей. Основным был изданный в 1985 году двухтомный учебник "Военно-технические основы разработки и совершенствования ядерных боеприпасов", где я был соавтор и научный редактор.

Несмотря на то, что кафедра готовила специалистов разного уровня подготовки и ежегодно выпускала три - четыре учебных отделения (50 - 60 офицеров), на кафедру была возложена переподготовка военных представителей.

Одновременно с этим на нашу кафедру принимались (по желанию) выпускники Московского физико-технического института для получения дополнительного образования по ядерному вооружению. Они призывались из запаса в кадры, и в звании лейтенанта учились в академии два года. После окончания получали диплом о высшем военном образовании с квалификацией-легендой «инженер-математик» и направлялись, как правило, в научно-исследовательские институты. Чем ни магистратура, за которую ратуют некоторые чиновники от образования, только в лучшем её исполнении. Часть выпуска «математиков» в смутные годы перестройки, несмотря на высокий уровень допуска, умудрились уехать в Соединённые Штаты Америки и достичь там высокого положения в науке. А мне, спустя нескольких лет после увольнения из армии и прекращения работы с секретными документами, заграничный паспорт не дали.

Из года в год кафедра росла, набирая силы, несмотря на то, что за время её существования из неё выделилось последовательно четыре кафедры: защиты войск от оружия массового поражения, дальнего обнаружения ядерных взрывов, эксплуатации ядерных боеприпасов и ядерной безопасности. Профилирующие курсы всех этих кафедр ставились и читались у нас. Однако по мере «размножения» нашей кафедры учебные дисциплины, в разработке и чтении которых я принимал непосредственное участие, передавались с частью преподавателей на вновь образуемые кафедры. Последняя кафедра «отпочковалась» от нас в 1992 году, но я в это время уже был профессором кафедры физики.